Коли мы начинаем говорить о славе российского оружия, то непременно припомним генералиссимуса Александра Васильевича Суворова (1730 – 1800). В Ульяновске Суворову поставлен памятник. Конечно, памятниками Суворову не удивишь. Да, нашему городу Александр Васильевич – человек не чужой. Осенью 1774 года великий полководец привёз в Симбирск пленного казака Емельяна Пугачева, под именем императора Петра III возглавившего бунт, охвативший Урал и Поволжье, фактически, гражданскую войну, свирепствовавшую в 1773 – 1775 годах.

Даже после ареста и казни Пугачёва война не утихала, почему генерал-поручик Суворов должен был провести в Симбирске большую часть 1775 года, командуя войсками, «зачищавшими» Поволжье от пугачёвцев и прочей публики, желавшей «поудить рыбку» в той мути, которую поднял после себя пугачёвский бунт.

Самым тяжёлым следствием бунта стало разрушение системы безопасности, многие десятилетия выстраиваемой в этих местах против разбойничьих набегов. За два года с Урала и Поволжья разбойники угнали в рабство в два раза больше людей, чем их погибло со всех сторон во время восстания: 60 тысяч против 30 тысяч.

Считается, что в Симбирске родилась и была крещена в здешней Троицкой церкви Наталья Александровна (1775 – 1844), в замужестве графиня Зубова, единственная отрада и радость полководца, очень несчастливого в семейной жизни. К победным лаврам прибавились рога, которыми супруга Варвара Ивановна, урождённая княжна Прозоровская, бывшая на двадцать лет моложе Александра Васильевича, украшала, как он считал, седую голову полководца во время его отлучек на войны, победы, триумфы.

Короля делает свита, а военачальника — войско. «Воюй не числом, а уменьем» — учил Александр Суворов. Своих солдат он знал в лицо, а многих — по именам. Они звали его «отцом родным» и не стеснялись при случае «тыкать»: «Ты-то сам, куда под пули лезешь? Поберегись, отец!». Суворов умел выучить и спаять свою армию в единый организм. Выучка эта в полноте являла себя в «фирменных» суворовских штыковых атаках: «Пуля дура — штык молодец!». Чудо-богатырями называл Александр Васильевич своих воинов, подчёркивая их способность биться в рукопашной.

Знаменитая картина художника Василия Сурикова, изображающая переход Суворова и его чудо-богатырей через Альпийские горы:

Лебединой песней великого полководца стал Швейцарский поход, или Переход Суворова через Альпы 10 – 27 сентября 1799 года. 25-тысячному русскому корпусу противостояли трёхкратно превосходящие французские войска, но куда тяжелее оказалась битва с природой, с прекрасными и безжалостными горами. Со стороны, всё, может, выглядело и не так страшно – теми самыми тропами, которыми Суворов вёл своё войско, люди пользовались столетиями. Но то были одинокие пешеходы или специально снаряжённые небольшие караваны — а тут целое войско, с пушками, конницей, амуницией и боеприпасами. После двухнедельного похода в строю осталось всего пятнадцать тысяч человек…

150 лет назад, в 1872 году в деревне Малый Сиуч Симбирского уезда, прожив на свете 93 года, отошёл в вечность отставной капитан Яков Григорьев (1779 – 1872), которого называли последним суворовским чудо-богатырём. Прах героя упокоился в ограде Казанской церкви села Большой Сиуч, и на протяжении десятилетий его могила была местной достопримечательностью — наш знаменитый дореволюционный краевед Павел Любимович Мартынов видел её и описал в своей книге «Селения Симбирского уезда», изданной в 1903 году. Жаль, в те поры не существовал ещё региональный туризм — но местные жители знали о Якове Григорьеве и по-своему почитали место его последнего упокоения.

Карта Итальянского похода Суворова в 1799 году:

20-летний новобранец, призванный из Бирюченского уезда Воронежской губернии, населённого по преимуществу украинцами-малороссами, рядовой Яков Григорьев, кроме Швейцарского, прошёл с Суворовым и предшествовавший ему, не менее знаменитый Итальянский поход, происходивший в апреле-августе 1799 года. Суворов ценил скорость – а скорость тогда достигалась исключительно крепостью солдатских ног, и потому молодой солдат непременно оказывался в авангарде наступающих, среди самых «легконогих». Он вступал в Милан, занимал Турин.

Битва при Треббии в июне 1799 года. Рядом с часовней в левой части картины лёжа на земле отдыхает Суворов. Якова Григорьева мы едва ли идентифицируем среди сражающихся:

Яков Григорьев проделал казавшийся фантастическим марш-бросок во 80 верст за 36 часов к речке Треббия, завершившийся знаменитой Битвой при Треббии 6-8 июня 1799 года. Сами битые французы называли это сражение «вершиной французского искусства», а их полководец герцог Этьен-Жак-Жозеф-Александр Макдональд (1765 – 1840) признавался потом нашему земляку Денису Васильевичу Давыдову: «Я был молод, сражаясь при Треббии. Неудача стоила бы мне карьеры, и меня спасло лишь то, что победителем моим был Суворов».

Вернувшись в Россию, Александр Васильевич получил чин генералиссимуса, титул князя Италийского — и опалу: император Павел I раздумал дальше воевать с французами и решил скооперироваться с ними против англичан. Великого полководца не стало 6 мая 1800 года, а для Якова Григорьева продолжалась военная служба, отмеряемая в те времена внушительным сроком в 25 лет. И это была не прихоть, а суровая необходимость, связанная с развитием вооружений и тактикой ведения боевых действий плотным, сомкнутым строем, для чего требовались годы и годы тренировок: «Тяжело в учении — легко в походе! Легко в учении — тяжело в походе!», как на самом деле говаривал незабвенный Александр Васильевич.

Пути военной службы занесли Якова Григорьева на неспокойный Кавказ, где в 1804 году за отличия по службе он был жалован чином унтер-офицера. Дальше была Русско-турецкая война 1806 – 1812 годов — и чин фельдфебеля, Отечественная война 1812 года – и георгиевский крест, полученный за сражение у стен Смоленска 4 – 6 августа 1812 года.

Битва при Смоленске, за которую Яков Григорьев был удостоен Георгиевского креста:

Вслед за отступающим Наполеоном, Яков Григорьев в 1813 году вновь вступает в европейские пределы, участвуя в Зарубежных походах русской армии. Победной «точкой» его ратной карьеры стало Взятие Парижа 18-19 марта 1814 года, вынудившее императора Наполеона отречься от престола. Русская армия оставалась во Франции до 1815 года, и этот год в военной карьере Якова Григорьева был отмечен присвоением офицерского звания прапорщика.

Отвоевав шестнадцать лет, на склоне своей долгой жизни Яков Григорьевич уверял, что выдержал сотню сражений! Хм, даже великий Суворов, провоевавший сорок лет, мог похвастать всего шестью десятками битв… Впрочем, поверим герою на слово, чего щадить супостатов!..

После пятнадцати первых лет интенсивной строевой службы солдатам русской императорской армии давали поблажку. Их направляли в резерв, на тыловую службу в гарнизонных батальонах, квартировавших в губернских городах, и инвалидных командах и ротах, квартировавших по городам уездным. В некоторых случаях, например, в неспокойных степных или предгорных местностях, инвалидам действительно приходилось держать порох сухим, но так было нечасто. В большинстве местностей, не исключая тихую Симбирскую губернию, поседелые в боях ветераны несли караульную и полицейскую службу.

Они караулили выезды из населённых пунктов — «Иль мне в лоб шлагбаум влепит непроворный инвалид», писал о том Александр Пушкин — казённые «магазины», то есть складские помещения (слово «магазин» первоначально, собственно, и означало «склад»), тюрьмы и остроги, конвоировали арестантов и рекрут (те совсем не горели желанием попасть на 25-летнюю службу).

Обер-офицер и рядовой уездной инвалидной команды. Так мог выглядеть и экипириовался Яков Григорьев:

Солдат-инвалидов — старослужащих или ветеранов, сказали бы мы – направляли, как правило, к местам призыва, в родные губернии. Но прапорщик Яков Григорьев был не солдатом, а офицером – может быть, он и хотел бы вернуться в родные воронежские края, но офицер места службы не выбирает, и так суворовский чудо-богатырь оказался на службе в губернском Симбирске. Это случилось в 1816 году. В это самое время, по результатам наполеоновских войн, в Российской империи началась масштабная реформа системы внутренней стражи, с учётом тех многочисленных «косяков», которые выявило вторжение Наполеона.

Прапорщик – первый действительный офицерский чин в русской императорской армии. Прапорщик — «большой» человек, если ему удалось выбиться из солдат, из вчерашних крепостных: он получал право на потомственное дворянство. Военная выправка и мундир делали его завидным женихом. Конечно, на самых знатных и богатых барышень рассчитывать не приходилось.

Унтер-офицер и рядовой гарнизонного батальона в XIX веке:

Хотя и в глубоком тылу служба в гарнизонных батальонах и инвалидных командах была очень нелёгкой. Они считались эдаким «дном», куда, кроме ветеранов-инвалидов, нередко сбывали солдат-правонарушителей, вроде дисциплинарного батальона в современной армии. Да, и ветераны вне боевой обстановки часто позволяли себе расслабиться так, что полицейские функции, которые инвалидные команды обязаны были применять к обывателям, на деле нередко следовали в отношении товарищей по оружию.

Построенное в 1825 году в Курмыше здание уездного полицейского управления, в котором служил Яков Григорьев:

Чтобы усилить и привести в норму здешнюю инвалидную команду, в 1822 году прапорщик Григорьев был направлен в уездный Курмыш, самый далёкий и маленький город Симбирской губернии. Формально это было повышением – теперь он самостоятельно командовал подразделением в 48 штыков, согласно официальному штату. В 1841 году Яков Григорьевич получил очередной чин штабс-капитана и новое назначение, командиром инвалидной команды в уездный город Буинск. Это был второй «с конца» город Симбирского края, но расположен он был гораздо выгоднее, на бойкой дороге от Симбирска до Казани. В Буинске Яков Григорьевич служил до 1849 года. Выслужив в армии полных пятьдесят лет, он вышел в отставку, получив при этом чин капитана — очередное звание давало некоторую прибавку к пенсии.

Герб уездного города Буинска:

Отставной капитан Григорьев перебрался в Симбирск, где прожил 20 лет, до 1869 года. Справив своё 90-летие, он перебрался в деревню Малый Сиуч, в имение к зятю помещику Нилу Ефремовичу Дроздову, где и умер три года спустя…

Долгая, очень долгая жизнь даже по нашим меркам — в которой служба у Суворова была эпизодом меньше года, считанные месяцы. Зато до конца жизни она давала Якову Григорьевичу право зваться суворовским чудо-богатырём!

Иван СИВОПЛЯС